|
РусАрх |
Электронная научная библиотека по истории древнерусской архитектуры
|
Источник: Бадяева Т. А., Ильин М. А. Спорные положения новой статьи об Андрее Рублеве. В журн.: «Вопросы истории»: М, 1969, № 12, с. 194-197. Все права сохранены.
Т.А. Бадяева, М.А. Ильин
СПОРНЫЕ ПОЛОЖЕНИЯ НОВОЙ СТАТЬИ ОБ АНДРЕЕ РУБЛЕВЕ
Несмотря на большой интерес к личности и творчеству Андрея
Рублева, многие связанные с ним вопросы и проблемы до сих пор остаются не
рассмотренными и не решенными. Поэтому появление каждого нового исследования, проливающего
свет на биографию великого русского художника, следует рассматривать
положительно. Так должна оцениваться, в частности, и статья В. Г. Брюсовой
«Спорные положения биографии Андрея Рублева» («Вопросы истории»,
Не меньшее внимание привлекают и те выводы, к которым приходит В. Г. Брюсова в проделанной ею работе. Ссылаясь на обнаруженный новый список жития Сергия Радонежского, в котором говорится об основании Спасо-Андроникова монастыря митрополитом Киприаном (а не Алексеем), В. Г. Брюсова пришла к выводу, что восстановленный ныне каменный собор этого монастыря построен в 1391—1392 годах. Сохранившиеся в нем фрагменты фресок, написанных Андреем Рублевым, по ее мнению, также относятся к этим годам «или, по крайней мере, к ближайшему десятилетию» (стр. 44).
Пересмотр датировок основания городов и монастырей, построения храмов, а также их росписи фресками путем более обстоятельного рассмотрения как известных, так и новооткрытых письменных источников можно лишь приветствовать, поскольку это позволяет точнее представить исторический процесс жизни Древней Руси и развитие ее искусства. Однако при подобных пересмотрах следует привлекать к исследованию не только всю совокупность письменных источников, но и обращать внимание на степень и характер их предшествующего изучения, на причины, обусловившие разночтения (если последние имеются), на самые памятники, которые также являются не менее важными «документами» в этом пересмотре.
Известно, что житие
Сергия до сих пор не стало объектом пристального изучения наших
литературоведов. Лишь В. П. Зубов сделал попытку выявить первоначальный текст
жития, написанный Епифанием Премудрым, оговорив, что его выводы следует
считать лишь предваряющей ступенью для будущей работы специалистов — историков
древнерусской литературы и текстологов1. К сожалению, дальнейшее
исследование жития Сергия Радонежского не было продолжено. Обнаруженный В. Г.
Брюсовой новый вариант жития — с рассказом об основании Андроникова монастыря
при митрополите Киприане (а не Алексее) — отнесен ею к древней редакции жития.
Не касаясь возможности столь быстрого и, добавим, прямолинейного решения весьма
сложного и запутанного вопроса (исследование подобного рода следует считать
скорее делом литературоведа-текстолога), укажем лишь на известные натяжки в
рассуждениях автора. Обратимся к фактам, которые играют далеко не
второстепенную роль в определении времени основания Андроникова монастыря, постройки
его собора и росписи храма Андреем Рублевым. Предположим, что В. Г. Брюсова
права в своих рассуждениях об основании монастыря, время которого колеблется,
по ее утверждению, между 1390 (окончательное занятие митрополичьей кафедры
Киприаном) и
Постройка русских монастырей с их храмами, даже с самого
начала задуманных как каменные, была процессом весьма длительным. При основании
монастыря сперва возводилась небольшая деревянная временная церковка, кельи,
хозяйственные постройки, ограда. Затем следовала заготовка каменных
материалов, их доставка, передвигалась на новое место деревянная церковь
(богослужение в монастыре не должно было прекращаться), и только после того
начиналась постройка каменного храма. Даже в XVII в., когда камень был заменен быстро
изготовлявшимся кирпичом, а специалистов-строителей стало больше, все эти
предваряющие работы и хлопоты занимали обычно несколько лет. В .XIV в. этот процесс требовал большего
времени, а самая постройка каменного монастырского собора могла длиться
не одно десятилетие, как это было в Симоновом монастыре — одном из важнейших и
богатейших монастырей Москвы. По утверждению же В. Г. Брюсовой выходит
следующее: Андроников монастырь был основан в
В процессе реставрационных работ (проводившихся, по-видимому, в XVII в.) в кладке собора, подвергшейся чинке, был найден ряд архитектурно-декоративных фрагментов2. Они составляют две группы. Одна состоит из змееборца, изображенного на двух блоках, лежавших в разных местах, и рыбы (найдена в кладке переложенных в XVII в. закомар). Другая представляет собой фрагменты архитектурно-декоративной резьбы, по своим формам близкой к италинизирующей белокаменной «рези» XVI века. Эту группу фрагментов можно отнести к числу украшений трапезной монастырской церкви, стоявшей на месте существующей в конце XVII века. Что же касается змееборца и рыбы, то они принадлежат к иному зданию иного времени. Вряд ли можно думать, что эти последние фрагменты попали в кладку собора из здания, находившегося вне стен монастыря. Скорее всего, при строительстве ныне существующего собора были использованы белокаменные блоки, в том числе и блоки со змееборцем и рыбой, из разобранного здания, стоявшего в монастыре до постройки ныне восстановленного собора. Вторично они были использованы при перекладке закомар в XVII веке. Стилистический характер обоих изображений не противоречит возможности отнесения этих рельефов к XIV веку. А потому не правильнее ли будет по-прежнему считать, что монастырь все же был основан в середине XIV в., тогда же был выстроен белокаменный храм, который видел Сергий и на стенах которого могли помещаться найденные рельефы. Однако, видимо, этот первый храм был невелик и непритязателен по своим архитектурным формам, соответствуя идеалам учителя Андроника Сергия3. Именно эти свойства первоначального собора объясняют постройку нового храма игуменом Александром (1410—1427), осуществленную в 1425—1427 гг., как это уточнил Н. Н. Воронин4 (к сожалению, во время реставрации археологические наблюдения не велись, и потому остатки первого собора не были выявлены). Архитектура нового храма отвечала уже новым идеалам и тому месту, которое занял монастырь в кругу остальных обителей Москвы XV века.
Помимо названных
скульптурно-архитектурных фрагментов, в соборе Андроникова монастыря
сохранились в откосах древних окон орнаментальные фрески, справедливо
приписываемые творчеству Андрея Рублева (они до сих пор по-настоящему не изданы
и не комментированы). По мнению В. Г. Брюсовой, они относятся к 1391— 1392 гг.
«или, по крайней мере, к ближайшему десятилетию». Очевидно, что датировать их
Даже самый беглый взгляд на фресковые орнаментальные мотивы в
соборе приводит к выводу, что они сделаны зрелым мастером (принадлежность их
Рублеву не подлежит сомнению)5, Но был ли Рублев таким
мастером в 90-х годах XIV века? Последнее более чем сомнительно. Какую бы дату рождения
Рублева мы ни приняли (около 1360 или
Предположение В. Г. Брюсовой о сознательном «удревнении» постройки монастыря и его собора при митрополите Ионе (с целью добиться финансовых льгот), когда были живы, по ее мнению, свидетели основания монастыря и постройки его собора якобы в 1391—1392 гг., также не убедительно. Ведь не известно и не доказано, что «удревнение» привело к изменению другого, якобы существовавшего ранее юридического статуса монастыря.
Для решения вопроса об основателе монастыря не последнюю роль играет хранящийся в Историческом музее интереснейший памятник древнерусского шитья — пелена, выполненная по заказу Марии Тверской в 1389 году. Эта пелена — большого размера (1,22 * 2,21). В середине ее — изображение девятичастного полнофигурнога деисуса. В его центре вместо обычной фигуры сидящего «а троне Христа находится образ Нерукотворного Спаса, что необычно для деисусной композиции. Под деисусом расположены восемь полуфигур избранных святых. На кайме же изображены евангелисты (по углам) и ряды ангелов. Столь важная, если не центральная для русского искусства XIV в., тема деисуса на пелене, ее размер и характер композиции заставляют думать, что она входила в систему убранства алтарной части храма (апсидной стены или алтарной преграды).
Примечательно, что на пелене, помимо традиционной центральной части деисуса, в его состав входят изображения четырех митрополитов русской церкви XIV в.— Максима, Петра, Феогноста и Алексея, то есть тех митрополитов, время пребывания которых на кафедре отмечено укреплением русской церкви. На пелене выделен митрополит Алексей, умерший в 1378 году. Он изображен с нимбом (нимбы имеют и остальные митрополиты), хотя его канонизация произошла лишь в 1448 году. Вместе с тем среди избранных святых, в основном мучеников, имеется изображение Алексея Человека божьего — патрона митрополита Алексея. Тем самым подчеркнута особая роль митрополита среди других иерархов русской церкви. Следует отметить и то, что Алексей Человек Божий подвизался, как известно из его жития, в Эдессе, где находился, по житию же, Нерукотворный образ Христа на убрусе7. Такой убрус с изображением Нерукотворного Спаса и помещен в центре деисуса на пелене. Для русского искусства полнофигурный деисус с изображением Спаса Нерукотворного на убрусе в центре — явление чрезвычайно редкое. Несомненно, что это изображение было вызвано особыми обстоятельствами и зависело, вероятнее всего, от наименования храма, для которого предназначалась пелена.
В старшей редакции жития митрополита Алексея, написанного
Пахомием Логофетом в
Приведенные В. Г. Брюсовой факты и соображения не колеблют выводов П. Н. Максимова и Н. Н. Воронина о постройке собора в XV в. (1410—1425 гг. или, что вернее, в 1425—1427 гг.) и его росписи Рублевым в конце 20-х годов этого столетия. Что е касается многочисленных разночтений в датах о работах и смерти Андрея Рублева Даниила Черного, то без дополнительных изысканий, по нашему мнению, не следует объявлять одни из них достоверными, а другие ложными.
___________________________________
1. В.П. Зубов. Епифаний Премудрый и Пахомий Серб (к вопросу о редакциях «Жития Сергия Радонежского»). ТОДРЛ. Т. IX. М.-Л. 1953. стр. 145-155.
2. Авторы признательны С.С. Подъяпольскому за консультацию по данному вопросу.
4. П.Н. Максимов. Собор Спасо-Андроникова монастыря в Москве XV – XVII вв. М. 1947, стр. 9-32; Н.Н. Воронин. Зодчество Северо-Восточной Руси XII-XV вв. Т. II. М. 1962, стр.325.
5. Эти орнаментальные мотивы сыграли определенную роль при росписи Дионисием и его учениками собора Ферапонтова монастыря в 1500-1502 годах.
6. Н.А. Никифораки. Опыт атрибуции иконостаса Благовещенского собора при помощи физических методов исследования. «Культура древней Руси». М. 1966, стр. 173-176.
7. Н.К. Гудзий. Хрестоматия по древнерусской литературе. М. 1962, стр. 100.
8. В.А. Кучкин. Из литературного наследства Паохмия Серба. «Источники и историография славянского средневековья». М. 1967, стр. 247-248.
9. ПСРЛ. Т. 2, стр. 31-32.
Все материалы библиотеки охраняются авторским правом и являются интеллектуальной собственностью их авторов.
Все материалы библиотеки получены из общедоступных источников либо непосредственно от их авторов.
Размещение материалов в библиотеке является их цитированием в целях обеспечения сохранности и доступности научной информации, а не перепечаткой либо воспроизведением в какой-либо иной форме.
Любое использование материалов библиотеки без ссылки на их авторов, источники и библиотеку запрещено.
Запрещено использование материалов библиотеки в коммерческих целях.
Учредитель и хранитель библиотеки «РусАрх»,
академик Российской академии художеств
Сергей Вольфгангович Заграевский